Гангстер - Страница 70

— Здесь Веллс держит всю свою документацию, — сообщил Пуддж. — В этих папках все имена, и все даты, и стоимость каждой закупки, и прибыль с нее.

Анджело взял первый попавшийся гроссбух и пролистал страницы.

— Кто навел тебя на это место?

— Один игрочишка задроченный, хозяин «Закусочной Сэма», это в трех кварталах отсюда. Веллс жрал там сандвичи с грудинкой с тех самых пор, как у него впервые завелись деньги в кармане. Но с Сэмом он не связывался, потому что знал, что с него все равно ничего не возьмешь. Ну, а один наш парнишка где–то с год назад подцепил Сэма на игру. Его не пришлось сильно уговаривать делать ставки. Ну, а я на прошлой неделе узнал, что Сэм должен нам около девятисот долларов. Я скостил часть суммы, а взамен он рассказал мне все, что знал об этом месте.

— Здесь, по меньшей мере, на тридцать тысяч виски, — сказал Анджело. — А может быть, и больше. Нехорошо держать такие вещи в тайне от своих партнеров.

— На этом складе началась вся работа Веллса, когда он только–только занялся рэкетом, — сказал Пуддж. — Это было черт–те когда, он, наверно, еще имя Ангуса тогда не слышал. У него большой склад на Ган—Хилл–роуд. О нем нам вроде бы полагается знать. А этот он всю жизнь старался от всех прятать. Считал, что это место приносит ему удачу.

— Удача ему изменила, — сказал Анджело, швырнув одну из бухгалтерских книг на маленький стол, стоявший посреди комнаты. — И больше никогда к нему не вернется.

Печная дверца была открыта, и в комнате клубился белый дым. Анджело сидел на деревянном стуле, повернувшись спиной к лестнице и к Спайдеру, и небрежными Движениями бросал бухгалтерские книги и пухлые папки в огненный зев. Сверху доносились приглушенные голоса и тяжелые шаги мужчин, которые под руководством Пудджа загружали ящики с виски в кузова крытых грузовиков. Лицо Анджело было усеяно бусинками пота, и рубашка местами промокла насквозь, но он упрямо продолжал свое занятие — уничтожал скрупулезно ведущиеся Джеком Веллсом записи о поставках и продаже пива и виски.

— Подумал бы ты о том, что делаешь, Анджело, — произнес Спайдер усталым хриплым голосом. — Как только Джек узнает об этом, сразу начнется новая война, вот увидишь.

— А мы и старую еще не закончили, — отозвался Анджело. Он бросил в огонь очередную папку и шагнул к лестнице, где связанный Спайдер лежал головой на нижней ступеньке. — И сегодня возобновим ее.

— И для этого ты сжег его документы и украл виски? — спросил Спайдер. — Это не самый верный способ, чтобы прищемить хвост Веллсу.

— Спайдер, теперь ты у него самый приближенный человек, — сказал Анджело, наклонившись и глядя в глаза своему прежнему другу. — Он прислушивается к тебе. Обращается к тебе за советами. Такое положение означает немалую силу, причем такую силу, которой боссу банды не хотелось бы лишиться. Вот и получается, что если мы убьем тебя, то наверняка прищемим Веллсу хвост, верно? И не просто прищемим, а сильно и больно, так ведь?

Маккензи поднял глаза на Анджело, на его лице было смешанное выражение печали и облегчения.

— Ты окажешь мне большую услугу, — сказал он. — Не следовало мне искать больше того, что я имел у Ангуса. Мое место было там.

Анджело выпрямился и несколько мгновений всматривался в лицо Спайдера Маккензи. От раскаленной печурки обоим было страшно жарко, через раскрытую дверцу огонь заполнял комнату жуткими пляшущими тенями. Анджело стиснул рукоятку пистолета и поднял оружие к бедру. Затем бесшумно вздохнул и, не поколебавшись и на долю секунды, выпустил три пули в середину груди Спайдера. После этого Анджело убрал оружие в кобуру, отвернулся от убитого и возвратился к печке, чтобы сжечь остатки документации.

Гангстер всегда должен быть готов убить своего друга. Это одна из тех многочисленных тайн профессии, о которых знает весь мир; ее суть и смысл заключаются в том, что такой поступок — самое серьезное испытание способности гангстера управлять, а также важный шаг к уважению со стороны своей команды. Чтобы устранить заклятого врага, нужно совсем немного — возможность, удача и готовность нажать на спуск. А вот чтобы оборвать жизнь человека, которого когда–то относил к числу своих близких, независимо от совершенных им предательств, требуется решительность. А ею обладает не так уж много народу. «Мы с Анжем никогда не говорили о такой возможности, — однажды объяснил мне Пуддж. — Наверно, нам с ним просто не хотелось думать об этом. Мы любили друг друга, как родные братья, нет, даже сильнее. Но если бы это потребовалось для бизнеса… Я ни на секунду не сомневаюсь, что он поднял бы оружие на меня, ну а я, так же несомненно, выстрелил бы в него. Я не говорю, что мы были бы счастливы после этого или тот, кто уцелел, не стал бы оплакивать погибшего, но мы это пережили бы. Я просто не представляю себе никакого иного выбора. И ни один гангстер не сможет представить».

Я знал, что они были убийцами, но никогда не ощущал ни малейшей опасности, когда находился в их обществе. Ребенком я слушал их рассказы и был зачарован таинственностью событий и их насыщенностью приключениями. Став взрослым, я никогда не позволял себе роскоши судить их, но иногда задумывался над тем, что нисколько не страшился их готовности в любое мгновение положить конец чьей угодно жизни. Нелегко любить таких людей. Дети Анджело, например, узнав правду о своем отце, слишком перепугались и даже подумать не могли о том, чтобы поближе взглянуть на отцовскую жизнь. Эту дверь они наотрез отказались открывать. Со мной все было иначе. Я вырос в реальной жизни и хорошо знал ее беспощадные правила. Воспринимать ее по–иному означало бы повернуться спиной к этим двоим мужчинам, которых я любил больше, чем кого–либо другого.